После раскрученных представителей ставропольского виноделия – Батраков и Темпельхофф — на винодельню Михаила Колесникова я, каюсь, ехала, ожидая увидеть что-то хтоническое и гаражное. И очередной раз поняла, насколько в авторском виноделии все непредсказуемо – причем, в лучшую сторону.
Сначала заехали на вершину местного терруара, центром которого служит соленое озеро, отвечающее за уникальный климат: оно, как зеркало, аккумулирует тепло и помогает пережить самые опасные заморозки. Вокруг, на окружающих водоем амфитеатром склонах, находятся виноградники хозяйств Светлоградского района. Сам Светлоград потому так и назвали, что количество солнечных дней в году здесь едва ли не выше курортного Кисловодска. Добавьте к этому одну из самых больших залежей целебных грязей – и вы получите прекрасное представление о потенциале терруара.
Михаил как раз тем и занят, что пытается нащупать и разгадать этот потенциал. Он – один из первопроходцев ставропольского виноделия. Причем интерес к этому занятию у него в прямом смысле в генах: дед был агрономом-виноградарем. Но проснулась память предков вовсе не сразу. Долгое время Колесников работал юристом, колесил по стране. И только со временем, когда пришла мудрость и определенная усталость, он понял, что хочет что-то изменить. И тогда гены вспомнили про виноград и виноделие. Переехал из Ставрополя и начал строить свое дело. В тот момент ему было уже 34 года: практически возраст Ильи Муромца. С тех пор винодел идет своим путем, изучая особенности здешних земель, собирая статистику по климату и осознанно выбирая сорта.
Из белых высажены мускат оттонель, шардоне, пино блан (ах, какой из него оранж!), вионье и 600 кустов пока что юного рислинга. В красных – каберне совиньон (два клона: с ароматом утренней и ночной фиалки), пино нуар, сира, каберне фран, саперави, красностоп золотовский и… (барабанная дробь) неббиоло! Пока я подбираю упавшую было от удивления челюсть, мы въезжаем на территорию винодельни, и челюсть приходится придерживать каждые 5 минут. Наверное, такого количества «Ну ничего себе!» я не произносила за весь предыдущий год.
Вместо хтонического гаража меня встречает прекрасное шале с просторными и светлыми залами, интересным дизайном и профессиональной кухней, где хозяйничает старший сын Артём – дипломированный шеф-повар. Он приносит тарелочку с тарталеткой, украшенной загадочным, но аппетитным шариком. Оказывается – это авторское прочтение салата цезарь с мясом цесарки. Не успеваю я изумиться оригинальному рецепту, как выясняется, что цесарки собственные. Как и сыры из козьего и овечьего молока, которые варит супруга Михаила Татьяна. При этом она – отнюдь не самоучка. Обучалась у безумно крутых мастеров, 92-летнего итальянского мэтра по пекорино и немецкого профессора, признанного #1 в мире по сорту бергкезе. Сыры изумительные и тонкие, без привычного резкого запаха (оказывается, чтобы понять, в надлежащем ли состоянии козочка, нужно понюхать место между… рожками: ухоженная особь не будет пахнуть, а значит, таким будет и ее молоко).
Кроме сыров на столе инжир, орехи, сливы, смородина – все свое собственное. Да в доме Колесниковых можно ядерную зиму пережить! Но это еще не все. Идем смотреть хозяйство и пропадаем в маленьком, но совершенно автономном мире семьи Колесниковых. Загоны с породистыми овцами романовской породы (лысые с элегантной шерстяной «попонкой» на спине), которыми правит французский баран. А в отдельном вольере возвышается внушительных размеров и дивной немного надменной красоты козел нубийской породы – «эмигрант» из Австралии: молоко и сыр от этой породы коз по вкусу напоминает сливочный пломбир. Рядом – вольеры с цесарками, индюшками и курами под предводительством редкого черного петуха.
Но и это еще не предел. Михаил показывает парк оборудования, где есть вообще все, для любой операции и от лучших мировых производителей. Здесь действительно можно открывать музей винодельческих технологий: от красавца-итальянца трактора Антонио Каррраро до… стетоскопа! Зачем? Все очень (не)просто: из-за позднего созревания каберне совиньон и неббиоло собирают, когда на улице уже весьма прохладно. А Михаил – противник любого искусственного «препаратного» вмешательства: брожение должно начаться само. Вот тогда-то и пригождается медицинское оборудование, с помощью которого можно прослушивать бочку в ожидании заветного бульканья.
Окончательно меня добивает автоматический датчик в бочковом зале, который включает кондиционер, реагируя на дыхание посетителей, меняющее микроклимат в помещении.
Часть вин производится на дрожжах, которые многие пренебрежительно называют «дикарями». Колесников отзывается о своих куда более уважительно: «местная культура дрожжей». Чувствую себя столичным снобом, который считает бескультурными всех, кто отличается от его собственной культуры. Но колесниковские вина быстро меня утешают: красивые, чистые, «богатые». Сам винодел говорит о них без ложной скромности, с гордостью – как о состоявшихся, успешных и самостоятельных детях. Кстати, о детях. Их трое и все они по мере возможностей помогают в хозяйстве и виноделии. Семья – и есть ее рабочий «штат». Колесниковы все стараются делать сами: не простой путь, зато надежный. При этом главная задача – не бизнес, не встать на полку (хотя с этим у вин точно не должно быть проблем). Цель – это и есть путь, рассчитанный надолго. Вот и старший сын сменил Ставрополь на имение родителей и строит здесь свой дом: значит, решительно настроен продолжать отцовское дело. Наверное, это и есть счастье…
Текст и фото: Ирина Морозова
P.S. У нас есть договорённость о проведении дегустации вин ставропольской винодельни Михаила Колесникова. Скоро объявим дату. Очень рассчитываем, что через несколько недель здесь появится еще один текст о Колесникове — на этот раз о дегустации в нашем клубе.
Подробнее →